Примерно таким же измотанным Брайан выглядел после концертов. Сильная эмоциональная отдача, да и физическое напряжение сказывались — шутка ли, отыграть столько песен с всего несколькими короткими перерывами на переодевание и быстрый глоток чего-нибудь алкогольного (или нет — Мэй, собранный и серьезный, никогда не злоупотреблял во время работы). Фредди удовлетворенно улыбнулся, довольный, что дотрахал любовника до полуобморочного состояния, и огладил бедро, щурясь и беззастенчиво разглядывая Брайана после поцелуя в нервных всполохах пламени. Красиво — в уютном свете даже красивее, чем в свете слепящих софитов.
— Я и правда затрахал тебя, дорогуша, — Фредди негромко рассмеялся, глядя на то, как Брайан уговаривает остатки из бутылки после того, как он разлил еще по бокалу. Превосходное шампанское, которое пилось настолько легко, было достойно занять где-нибудь в подвале его нового дома целую полку для особенных случаев. А особенные случае Фред собирался устраивать Мэю как можно чаще — свидания только вдвоем, может быть, даже просто домашние, или поездки в тихие местечки, где для особенных гостей могли бы выделить отдельный небольшой зал, чтобы остальные не докучали им — если в Мюнхене можно было выйти на улицу и просто идти, как нормальный человек, в Лондоне это было решительно невозможно. А может быть, забронировать для них с Брайаном целую крышу какого-нибудь отеля с горячим бассейном, массажем в программе и экзотическими фруктами на утро? Гарден Лодж будет обставляться некоторое время — немалое, вероятно, ведь Фред собирался сделать из него дом своей мечты, отбирая вещи самолично, усердно и очень придирчиво, как ноты для очередного хита.
— Знаешь, однажды мы возьмем пару выходных, и просто проведем всю ночь, втрахивая друг друга в самые разные поверхности, – прошептал Меркьюри, прижавшись губами к пушистым кудряшкам и прикрывая от удовольствия глаза. Он устроился поудобнее на диване, вытягиваясь наполовину на Брайане, и стянул со спинки дивана шерстяной плед, чтобы укрыть их обоих. Фредди не замерз бы и так, а вот у Мэя по ночам явно мерзли ноги, и их стоило прикрыть.
Кажется, Брайан отрубился за считанные минуты — Фред, перебирая пальцами кудряшки, задумчиво смотрел на огонь еще некоторое время, пока и его окончательно не сморил сон. День выдался длинный, богатый на эмоции, с безупречным окончанием — Меркьюри с удовольствием заканчивал бы каждый свой день именно так.
...правда, при условии, если утро при этом не начиналось бы с удивленно-испуганного вскрика. Фредди инстинктивно дернулся, приоткрыл один глаз, и в сонном мозгу мелькнула мысль, что это просто мерзкий будильник так верещит — но нет, рядом с диваном стояла полная низенькая женщина и в ужасе прижимала ладони ко рту.
— Мистер Меркьюри, мистер Мэй, — торопливо заговорила она. — Доброе утро. Я… пришла прибраться на кухне. Приготовить вам завтрак? Я… Да… Сейчас, — она торопливо попятилась в сторону кухни, старательно отводя взгляд от любовников на диване и стараясь сделать вид, что все совершенно в порядке, в то время как в порядке ничего совершенно не было. Фредди проводил ее изумленным взглядом, а потом, когда из кухни послышался шум закипающего чайника и звон посуды, расхохотался, уткнувшись лбом в острое плечо Мэя.
Если у Брайана все работники подписывали соглашение о неразглашении перед тем, как прийти работать в дом рок-звезды, то все было в полном порядке. Ну а если нет… Ну даст она интервью какой-нибудь желтой газетенке. Ее россказням никто не поверит. А Мэй потом еще и уволит за такое вмешательство в личную жизнь — она лишится слишком многого, так что рисковать своим положением было делом крайне неблагодарным и глупым.
— Знаешь, а если бы она пришла немножко позже, то застала бы нас в совершенно непотребной позе, — Фредди, еще посмеиваясь, медленно сполз с Брайана, оставив влажный поцелуй на его плече, и поймал ладонь, мягко потянув. — Я еще не видел твой душ. Давай же, дорогой, пока твоя домработница не увидела то, что шокирует ее еще больше, чем мы с тобой вместе на одном диване в обнимку, — он заигрывающе двинул бровью и повел бедрами, искренне посмеиваясь над ситуацией. Несчастная женщина наверняка даже не подозревала своего босса в подобном. Иногда Брайан ( Фред сам видел) уезжал домой в не совсем трезвом виде — после веского повода вроде празднования окончания тура, разумеется — но Меркьюри готов был биться об заклад, что настолько эпичных ситуаций у него еще ни разу не было.

Брайан со своими замашками страшно приличного английского джентльмена наверняка искренне переживал. И если Фредди видели в разном состоянии, то Мэй не попадался в настолько компрометирующем виде.
— Если у нее в декольте не была спрятана камера, то нам не о чем беспокоиться, — Фредди отправился следом за Брайаном, не потрудившись прихватить с пола шмотки и рассчитывая на пушистый банный халат. С удовольствием глядя на растрепанные кудряшки, торчащие в разные стороны, уловив оставленный на плече выразительный фиолетоватый засос, пока Мэй поднимался по лестнице впереди, он сыто и довольно прищурился. Даже внезапное пробуждение, резкое и громкое, не смогло сбить это довольство человека, наконец-то получившего свое.
— Здесь тоже можно. А еще мне понравился твой кухонный стол, — Фредди намекающе скользнул ладонью по напряженной пояснице любовника, переступая порог спальни.
Большая кровать, способная вместить два метра гитариста, выглядела чертовски удобной. И очень уютной. Спокойные цвета спальни, ничего лишнего — роскошь была в самой мебели, идеальной по своему качеству, в плотных портьерах, в безупречном постельном белье и красивом покрывале. В чистоте, в конце концов — Мария убиралась и здесь тоже, тщательно протирала пыль и периодически старательно полировала деревянные поверхности. Впрочем, диван этой ночью был ничуть не хуже. Меркьюри в своем запале и желании любить Брайана мог бы трахнуться и на лужайке у дома — ночью для него существовал только Мэй с его влюбленно блестевшими глазами и каменным стояком.
— О, дорогой, тебе необязательно что-то объяснять ей, — Фредди неторопливо прошел в ванную, шагнул за Брайаном в просторную душевую кабинку и тут же устроил ладони на худых боках. — Уверен, она уже успела позавидовать мне, — тихо шепнул он в приоткрытые влажные губы перед долгим ласковым поцелуем.
Ванная, под стать спальне, настраивала на расслабленный лад. Меркьюри хорошо представлял, как Брайан просыпался в той кровати, медленно проходил в ванную и подолгу возился здесь с кудряшками — возле зеркала, прямо как в мюнхенском «Хилтоне», стояли баночки со средствами для усмирения кудрявых волос. Фред сходил от них с ума и в растрепанном, неуложенном виде — зарываясь по утрам носом в мягкие русые спиральки, он снова закрывал глаза и наслаждался близостью. Сегодня растянуть ленивое утро не удалось, и Меркьюри зарылся пальцами с шампунем в копну чужих волос, с нескрываемым удовольствием массируя голову. Он подозревал, что со временем папарацци и поклонники, поджидавшие на улицах Лондона (особенно в районе квартиры), обязательно поймут, что происходит. Фредди не собирался никому ничего объяснять, подтверждать или отрицать, он просто хотел за высоким забором своего нового дома любить Брайана и получать удовольствие от того, что они будут просыпаться в одной постели. В конце концов, Мария, как и Фиби, была обречена рано или поздно наткнуться на правду.
Фристоун, зная предпочтения босса, принял ее относительно легко, когда дело коснулось Мэя — эта сторона скромного гитариста его удивила, однако он быстро привык, что завтрак в апартаментах «Хилтона» стоит готовить теперь на двоих: Фред чаще утаскивал Брайна на ночь к себе в постель, чем оставался в его двухэтажном люксе. Теперь он планировал и вовсе поселить его с собой в новом доме, выделив комнату для инструментов и телескопа. Впрочем, и дом Мэя был хорош — сюда можно было сбегать от всех и проводить ночи в абсолютно пустом доме.
— Представляешь, если бы она застукала нас на кухонном столе? — Меркьюри провел мочалкой по груди Брайана и поднял на него взгляд, вкрадчиво-тягучий, блестящий от картинок, возникших в голове. — Мне не дает покоя твоя каменная столешница, дорогой, мне нужны контакты мастера, — добавил Фредди и спустился мочалкой ниже, намыливая бедра. — Как ощущения? — ладонь мягко скользнула на задницу, слегка сжала ягодицу и тут же отпустила — Мэй после ночных приключений мог чувствовать себя… некомфортно. Фредди отлично помнил, как он на следующий день после первой страстной ночи с Дэвидом едва мог сидеть за роялем. Все это компенсировалось бабочками в животе и приливом вдохновения — пальцы бегали по клавишам, создавая нечто ненавязчивое и игривое, и в тот день никто их двоих не беспокоил.
— Хочешь, сбежим в отель? — проурчал Фредди, поддевая носом подбородок Брайана и оставляя несколько влажных поцелуев на нежной коже над кадыком. Он искренне хотел спокойного, полного ленивых нежностей дня для Мэя. Никаких домработниц, напуганных двумя мужиками на диване, и никаких нервов для Брайана. Он отложил мочалку и теперь пустил по телу любовника руки, поглаживая и скользя по пене. Поймал его ладони и положил к себе на грудь, безмолвно разрешая и почти требуя, чтобы Мэй тоже трогал его как можно больше. Несмотря на то, что первая неделя эйфории от осознания взаимности чувств давно прошла, Фредди продолжал вести себя как кот, «заклеймивший» своего человека: ластиться, требовать внимания и не уставать трогать самому.

Что ж, Брайан явно не жалел. Слегка был застигнут врасплох (они оба были) и явно нервничал по поводу морального состояния своей домработницы, но прекрасно помнил, как им двоим было охренительно хорошо этой ночью.
— Уверен, с ней все в порядке. Она профессиональная домработница, представь, что она уже повидала? — Фредди заулыбался, вообразив, сколько грязного белья перебрала прислуга — и в прямом, и в переносном смысле. Звездного и не очень — Мария наверняка работала не только у Брайана, но и в каких-нибудь других домах, куда ее приглашали убираться пару раз в неделю. Словом, о ней Меркьюри не беспокоился, хотя склонялся к тому, что стоит возместить ей моральный ущерб, который могла нанести ей его волосатая грудь и бесстыдная дорожка волос, уходящая к паху.
— Ерунда, нам привезут на дом. Тебе сегодня лучше не сидеть на стульях, — ухмыльнулся Фредди, почувствовав спиной прохладный кафель плитки. Брайан трогал его деликатно, и Меркьюри подставлялся под эти прикосновения, в свою очередь позволяя себе куда менее интеллигентно лапать любовника. Ладони сжимали бедра, перемещались на ягодицы, стараясь сегодня не сжимать их слишком сильно, хозяйски проходились по худым бокам, задевали пальцами нежные соски и спускались в самый низ живота, чтобы зарыться в короткие жестковатые волоски. Брайан был создан для того, чтобы его любили — и Фредди искренне наслаждался каждым касанием.
— Завтрак подождет, — едва успел он тихо выдохнуть почти в поцелуй. Отдохнув после бурного и полного любви вечера, тело вновь ощутило закипающую внутри страсть. И если бы сейчас Фред был в Мюнхене и проводил время в квартире Винни, ему хватило бы выдрочиться в душе и отправиться по своим делам. Но рядом был Мэй, такой чертовски правильный в своих попытках вести здоровый образ жизни и не давать журналюгам больше эмоций, чем мог позволить себе на публике. Меркьюри чувствовал томное тепло внизу живота при одной мысли о том, что он может ощущать его настоящие эмоции, видеть взаимность наряду с вежливой отстраненной улыбкой, когда кто-нибудь из интервьюеров, сдерживая жгучее любопытство, интересовался о личной жизни. Разумеется, Мэя хотят все! Будто бы Фредди не видел тех девочек из первых рядов, вожделенно глазеющих на то, как их кумир перебирает струны гитары.
— Я еще ни разу не был в твоей кровати, — прошептал Меркьюри и заглянул в ореховые глаза, темные сейчас, выразительные и блестящие. После того, как домохозяйка в панике выскользнула в кухню, Фред подумал было, что сегодня ночью они точно доберутся до кровати. Но он ошибался — до кровати они добрались гораздо раньше.
— Пойдем, дорогуша, — проурчал Фредди, и тут же потянулся к шее, вразрез с собственными словами тормозя их обоих и не спеша действительно выходить из ванной. Он неторопливо смыл с себя и Брайана пышные островки пены, раздразнивая прикосновениями и не спеша касаться набухших членов.
— Если бы ты видел себя сейчас, то понял бы, почему все без исключения хотят тебя трахнуть, — уверенно добавил Меркьюри, игриво шлепнул любовника по бедру и потянулся за большим полотенцем, чтобы накинуть его на плечи Брайана и тут же, неожиданно, обхватить член ладонью и туго скользнуть вверх и вниз. — Так ты покажешь мне свою кровать? — он не отказал себе в удовольствии оставить на покрытой капельками воды ключице короткий острый укус и прищурился. А потом деловито вылез из ванны первым и демонстративно перебрал баночки на раковине, возле зеркала.
— Нам стоит обзавестись батареей тюбиков со смазкой, дорогой. Иначе придется использовать маргарин, — не удержался Фредди, схватил тюбик с кремом и подмигнул. Идти сейчас вниз и искать тот, что спас ночью задницу Брайана, не хотелось совсем. Не хотелось даже отстраняться от Мэя хоть на сколько-нибудь, но Меркьюри с наслаждением дразнился. Он с улыбкой взглянул на Брайана, изящно повел плечом, так же демонстративно обхватил собственный член, медленно скользнул кольцом пальцев по стволу и протяжно простонал, прикрывая глаза и откидывая голову. Вести себя так с Мэем, соблазнять его и знать, что он точно поведется, а потом повторить что-то похожее на сцене с микрофоном — это бесценно. И Фредди приоткрыл глаза, подмигнул Брайану и неторопливо попятился в сторону выхода из ванной. Осталось надеяться, что домработница, закончив на кухне с завтраком, догадается не заходить в хозяйскую спальню — во имя сохранения собственных нервов.

— Представь? «Дорогуша, нам нужен маргарин. Много маргарина для совместного завтрака в постели! Поскорее!» — Фредди заулыбался, представляя себе, как Брайан сгорел бы со стыда, если бы он выдал что-то даже отдаленно похожее на это. Растрепанный Мэй с пока еще влажными кудряшками выглядел еще более соблазнительно, чем вчера вечером — Фредди не упускал случая разглядеть его как следует, хотя они уже тысячу раз принимали вместе и душ, и ванну. Тот уже не стеснялся перед Меркьюри, он доверял ему, он прекрасно знал, что взгляды, которыми ласкает его Фредди, выражают исключительно любование и восхищение. И — как сейчас — желание, неуемное и сильное.
— Ты полон сюрпризов. Расскажи мне, что ты делал с этой штукой, дорогой. Думал обо мне, когда трогал себя? — Меркьюри знал, что звучит грязно и неромантично, но вся пошлость, которая вертелась на языке, растаяла под первым же поцелуем Брайана. Кровать и правда была мягкой, и Фредди, обнимая любовника и прижимая его к себе, буквально чувствовал, как матрас ласково обволакивал его. В Хилтоне тоже были удобные кровати, особенно тот просторный траходром в номере Меркьюри, на котором даже Мэй мог бы растянуться поперек, но здесь, в доме, который обустраивал Брайан, Фредди чувствовал себя… да, пожалуй, именно как дома. И ему было плевать, будет ли кто-то ломиться в комнату, когда они с Брайаном будут поглощены друг другом. Весь мир переставал существовать в момент поцелуя, и снова начинал маячить где-то там, когда они, уставшие и довольные, лежали под одеялом или стояли под теплыми струями душа, наслаждаясь расслабленной негой.
— Хочу потрогать каждый… из грифов, — интимно прошептал Фред. — Под лекцию о звездах, профессор Мэй. И я не отказался бы от подробного изучения телескопа, — добавил он, потянулся вперед, чтобы поцеловать Брайана в ответ, а потом, чувствуя движение любовника, и сам приподнялся, помогая ему перевернуться на спину. Бедра сжали чужие бока, и Фредди выпрямился.
— Знаешь, я сам спел бы все, что ты напишешь, — он протянул руку и погладил Мэя по щеке ласково и нежно. Они любили писать про чувства — это то, что не могло не вдохновлять. Даже Родж писал про любовь — к машине.
Впрочем, все нежности не отменяли того, что у Меркьюри сейчас крепко стояло. Он выразительно двинул бедрами, глядя сверху вниз на Брайана, улыбнулся и прищурился, а потом скользнул горячими ладонями по гладкой груди, любуясь.
— Боишься напугать Марию еще больше?
Несчастная женщина, конечно, увидела много всего, но вряд ли она испугалась бы полных удовольствия стонов. И Фредди обожал быть громким, правда, порой было не меньшим наслаждением тихо и чувственно стонать куда-то в кудряшки, пока Брайан размеренно двигал бедрами.
Меркьюри поймал руку Мэя своей, медленно потираясь о чужой член задницей, чувствуя, как он, твердый и горячий, пульсирует между ягодиц, и оставил несколько медленных поцелуев на кончиках пальцев. Он поймал взгляд Брайана, цепляя его своим, и демонстративно открыл тюбик смазки, чтобы нанести немного прозрачного геля на пальцы любовника.
— Растянешь меня? — Фредди опустился, плавно укладываясь грудью на Мэя, и раздвинул ноги сильнее, открываясь полностью для длинных пальцев. Эти пальцы сводили с ума еще в студиях и на концертах, когда нежно дергали струны обожаемой Леди, и Меркьюри обожал касаться их губами, чувствовать на себе и в себе. С тем же удовольствием Фредди оставлял поцелуи на шее и ключицах; он выцеловывал выступающие косточки, шумно выдыхал и прикрывал глаза, по-животному втягивая запах Брайана. Он каждый раз чувствовал его, ощущал густой аромат секса, окутывающий их обоих, и хотел еще. Мэй пах своими бесконечными баночками средств для волос, вода после душа смешивалась с запахом его кожи, и Фредди, словно кот, терся об него, будто тоже хотел оставить на Брайане свой запах, заклеймить и присвоить. Он делал это, без зазрения совести оставляя на нем полукружия зубов, порой слегка перебарщивая, и потом с самодовольной улыбкой зацеловывал синяки на бледной коже. Мэй был целиком его — и это осознание теснилось в груди желанием оповестить об этом весь мир прямо со сцены, чего Фредди, конечно, никогда не сделает.
Он приподнялся и потянулся к губам, чтобы вовлечь Брайана в медленный, но жадный поцелуй. Здесь было удобнее, чем на диване, мягче и привычнее; губы Мэя, отзывчивые и уступчивые, были настолько желанными, что оторваться от них было невозможно. Фредди и не собирался, терзая их своими и пропуская прямо в рот Брайана протяжные негромкие стоны.

У Фредди даже в мыслях не было попытаться сползти с горячего, взведенного в своем желании Брайана. Напротив, он жался к нему еще ближе, с удовольствием ощущая пышущее возбуждением тело, и невольно вздрагивал от удовольствия и предвкушения. Мэй оказался той еще горячей штучкой, и Фред с удивлением отметил про себя еще в первую их ночь, что Брайан, в обычное время не фонтанирующий эмоциями, серьезный и прагматичный, весь обращался в чувственную составляющую. Меркьюри принимал ее с восторгом и желанием, как сейчас принимал в себя музыкальные длинные пальцы, скользкие от смазки. Брайан быстро понял, как надо действовать, чтобы Фредди дергал бедрами в попытке насадиться сильнее и громко стонал, требовательно цепляя руками подтянутые бока, чтобы побудить любовника к более решительным движениям. Он растягивал настойчиво, заставляя плотно сжиматься на фалангах, подчинял себе неподатливые поначалу мышцы и неизменно сводил Фреда с ума еще еще на этом этапе. Член стоял колом, пачкал Брайану живот прозрачными влажными следами, и Меркьюри зажмурился, утыкаясь носом во влажные кудряшки. Если бы Мэй продолжил вот так, обнимая его и трахая только пальцами, Фред кончил бы от одного ощущения этого аккуратного скольжения глубоко в заднице, но ему хотелось больше. Слиться воедино с Брайаном, сгореть от собственного жара и свихнуться от ощущения всепоглощающей взаимности было бесценно. 
— Давай же. Хочу твой член прямо сейчас, — отозвался он, чувствуя нетерпеливую дрожь в бедрах — его или Брайана, он так и не понял, но это было и неважно. Их обоих трясло от возбуждения так, словно они не трахались прошедшей ночью на диване в гостиной, а терпели как минимум с самого Мюнхена. Фредди думалось, что если бы у них было достаточно свободного времени, они потратили бы его все целиком на то, чтобы любить друг друга без остановки, выматываясь и делая перерыв только на сон.
И если кто-то из прессы думал о том, что Брайан чересчур замкнутый, мягкий и неспособный на грубости, то он даже не подозревал, как сильно ошибался. То, что Фредди видел в постели, было порой страстно до грубости, а желание быстро пересиливало осторожность — столько необузданного пыла Мэй не показывал даже на сцене, когда входил в раж и заставлял свою Леди выдавать невероятные звуки. И не только гитара пела в его руках — Меркьюри, помня о просьбе быть сегодня не таким громким, как обычно, стонал протяжно и низко, и все же зазвучал громче, когда губы Брайана оставили на шее след. Кожа тут же загорелась — видимо, отметина будет яркой — и уже через несколько часов засос будет прекрасно виден издалека. Он определенно порадует какого-нибудь неугомонного папарацци, который засечет их с Брайаном завтра, стоит им только показаться на улице. Даже несмотря на то, что дом Мэя пустовал уже долгое время, а хозяин занимался записями в Мюнхене, пресса все равно «пасла» и квартиру на Холланд-Роуд, и этот дом. Журналюги наперегонки пытались понять, когда внутри появятся их звездные обитатели, а заодно выцепить по внешнему виду какой-нибудь громкий заголовок — все провокационные вопросы любой из группы оставил бы без комментариев.
В отместку оставив на шее и плече несколько чувствительных укусов, Фред выпрямился, принимая позу, в которой отымел Брайана еще в самый первый раз. Тот лежал на собственной кровати, разметав влажные кудри по одеялу, и Меркьюри едва не задохнулся от желания сразу же взять быстрый, беспощадный темп, после которого он в компании Мэя не сможет сидеть сегодня на стульях. Он приподнялся, балансируя на самом кончике влажной головки, и опустился до самого основания, со стоном выгибаясь на чужих бедрах и явно красуясь перед любовником почт как на сцене.
— Знаешь, ты так по-грязному хорош, Мэгги, что в следующий раз я точно возьму в постель полароид, — улыбка, возбужденная и совершенно неприличная, стерлась об очередной поцелуй, глубокий и щемяще-откровенный, в то время как Фредди, не в силах сдерживаться, взял темп быстрее, не жалея ни себя, ни Мэя. Он насаживался до самого основания, снова выпрямлялся и смотрел, щурясь, на лежащего под ним любовника. Напряженный член шлепал по животу при каждом движении, тек смазкой, и в какой-то момент Меркьюри забылся, позволяя стонам стать еще громче и неприличнее.

— Буду приходить к тебе со стояком каждый раз, как буду их видеть, — Фредди прищурил блестящие темные глаза, рассматривая Мэя. Он не сводил с него взгляда. Ночью он тоже смотрел во все глаза, наслаждаясь полным обладанием, и сейчас чувствовал себя точно так же. Неважно, кто из них кого трахает — это было неизменно страстно и искренне, с такой отдачей, что даже неугомонный сценический образ Фредди в обтягивающих трико позавидовал бы.
Фредди приподнял голову, давая больший доступ к зацелованной шее — Брайан продолжал целовать его горячо, оставляя на коже горящие следы губ, и Меркьюри приподнялся на чужих бедрах, чтобы в следующий момент помочь Мэю войти снова, до самого основания, до влажного громкого шлепка кожи о кожу и глухого вскрика. В спальне висел густой, терпкий, тяжелый запах секса. Фредди почти физически чувствовал, как воздух вокруг искрил от их движений, и окончательно отпустил себя, наплевав на то, что его стоны может услышать несчастная женщина внизу, уже увидевшая слишком много. Он готов был поклясться собственными усами, что она даже не собиралась подниматься наверх, пока мистер Мэй с мистером Меркьюри там вдвоем. Наверняка ей ужасно стыдно, но Брайану всегда было стыднее всех — правда, сейчас весь стыд ушел, уступив место всепоглощающему желанию. Разве можно думать о какой-то Марии, когда твои бедра седлает Фредди Меркьюри?
Руки Фредди удобно зарылись в кудряшки, скользнули по плечам Брайана, по его рукам, обманчиво тонким — музыкальные пальцы Мэя, эти аристократически изящные веточки, которыми он неизменно перебирал струны своего гитарного гарема, были на удивление сильными. И Меркьюри неизбежно млел от них, даже просто цепляясь взглядом за гриф гитары, который Брайан держал так аккуратно и ласково, словно он и правда мог что-то чувствовать.
Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, как он обнимал Фредди.
Разве в этих объятиях можно было трахаться столько, сколько Меркьюри хотел бы? Будь возможность, он любил бы Мэя весь день напролет, но тот двигался внутри настолько чувственно, правильно и нежно, что Фредди просто не мог остановить накатывающий теплыми волнами очередной оргазм. Это было заранее проигранное противостояние.
В этот раз он накрыл не внезапной волной, а приятным чувством подбирающегося удовольствия, которое с каждым толчком внутри становилось все сильнее. Фредди обнял Брайана за плечи, прижимая его к себе, выгибаясь, чтобы истекающий смазкой член терся чувствительной головкой между животами, и с громким стоном кончил, чувствуя, как он снова пачкает живот Мэя и свой. По телу сошла приятная дрожь, и бедра конвульсивно сжали ноги любовника, а мышцы внутри стиснули член, облепляя его туго и горячо. Меркьюри с трудом двинулся вверх и снова вниз, насаживаясь до конца, и вздрогнул — нутро, пульсирующее и напряженное, ощущало Брайана ярче обычного.
— Твоя очередь, — горячо прошептал Фредди куда-то во влажные кудряшки. — Кончи для меня, дорогой. Глубоко в мою задницу, — грязно продолжил он тем же хрипловатым, загнанным шепотом. — Чувствуешь, как я сжимаюсь на тебе? — мышцы вновь сжались плотнее, и Меркьюри протяжно и чувственно простонал, ткнувшись носом в острое плечо. Он все еще подрагивал в послеоргазменной неге и отлепляться от Брайана совершенно не хотел. Если нельзя трахаться весь день, может, выйдет просто склеиться ленивыми поцелуями и отодраться друг от друга только через пару дней? Фредди тихо усмехнулся своим мыслям — рядом с Брайаном можно было бы написать тысячу хитов, придумать миллион мелодий между актами исступленной любви. Мэй вдохновлял своей близостью, и Фредди, запустив пальцы в волосы, мягко перебирал их, лаская. Пик страсти прошел, и теперь он чувствовал ту трепетную нежность, которую может испытывать только по уши влюбленный человек. Когда-то (боже, как давно это было) он ощущал что-то похожее к Мэри. Теперь к Остин Фредди чувствовал бесконечную благодарность, готовность заботиться и — да — тоже нежность, но нежность дружескую, почти родственную, не имеющую ничего общего с тем, что он дарил в своих объятиях Брайану.

— Нам пора возвращаться домой, — прошептал Фредди в чужие губы. Он думал об этом уже какое-то время — наверное, с того самого, когда начались бесконечные ссоры с Винни, а Мюнхен, красочный, гейский и веселый, приелся своими бесконечными вечеринками. Да, в Лондоне он не мог выйти на улицу спокойно, как в далеких семидесятых, когда они с Роджем спокойно шарились по всему Кенсингтону и сидели в своей палатке на рынке, но теперь у него был здесь дом. Не съемная квартира, пусть даже комфортабельная, большая и светлая, а целый дом, как у Брайана. С садом, который будет особенно прекрасен после того, как он наймет ландшафтного дизайнера, и с несколькими просторными этажами, где он сделает кучу комнат для гостей, поставит рояль, сделает камин, который они с Мэем будут зажигать по вечерам… Всего этого не было в Мюнхене даже близко, хотя Хилтон баловал своих звездных гостей бесконечными комплиментами в виде бутылок прекрасного шампанского и закусок.
Он улегся сверху на Брайана, устраиваясь удобнее, и поцеловал выступающую ключицу, жмурясь от удовольствия. Пощекотал усами нежную кожу шеи и одобрительно промычал на предложение спуститься. Марии не должно было быть дела до того, что Брайан Мэй делает в своем доме. И уж тем более ее не должно волновать, что именно он делает там с Фредди Меркьюри, хотя они оба понимали: то, что она знает теперь, вполне тянет на громкую сенсацию. С другой стороны, теперь им что, не ходить вместе в рестораны? Фред собирался проводить с Брайаном время в любимом индийском заведении, и вытаскивать его иногда в бар, где им всегда смогут предложить уединенный столик. Дом — это хорошо, но они ведь не станут затворниками, верно?
— Мария наверняка уже приготовила нам завтрак, — лениво отозвался Меркьюри. Он есть особенно не хотел, он вообще ел мало, но после бурной ночи и не менее бурного утра стоило подкрепиться. У него еще оставались бумажные дела, связанные с домом — Фиби должен был подъехать с кипой документов, чтобы поставить в паре мест подпись, а потом заняться поиском дизайнера. И привезти каталоги Сотбис — Фред уже представлял себе, как красиво обставит гостиную антиквариатом.
Слезть с Мэя окончательно все-таки пришлось — тот поднялся, и Фредди, растянувшись было на кровати, тоже вскочил, стоило Брайану вытащить из ящика кимоно, мягко блеснувшее шелковым переливом в дневном свете.
— Это мне? — Меркьюри тут же расплылся в довольной улыбке, взял кимоно и аккуратно его развернул, любуясь желто-красным узором — желтый Фред обожал, а приятная ткань, качественная и легкая, обещала ласкать кожу нежным холодком. — Оно даже лучше тех, что я привез из Токио, — восхищенно выдохнул он, рассматривая подарок. — Теперь меня не выгонишь из дома, — Фредди притянул Брайана к себе, порывисто поцеловал и хотел было надеть кимоно, но отложил его на кровать, чтобы на несколько быстрых минут отлучиться в ванную — запачкать тонкий шелк казалось почти преступлением. Теплая вода разморила еще больше, и Меркьюри задержался бы подольше под ласковыми струями, но примерить подарок хотелось больше, так что он, быстро обтеревшись еще влажным после первого раза полотенцем, вернулся в спальню и тут же надел кимоно, неизменно восхищаясь красивыми широкими рукавами и широким же поясом, охватившем талию. Он поправил рукава, чуть повел плечами и взглянул на Брайана, вспоминая, как появлялся в кимоно на сцене в те времена, когда в ходу были шелк, атлас и бесконечное количество блестяшек на обтягивающем трико.
— Теперь мне нужно в Японию, чтобы выбрать кимоно для тебя, — Фредди потянул Мэя к себе, поймав ладони, и попятился в сторону двери — выпить чашечку горячего чая и что-нибудь перехватить уже хотелось сильнее. Мария наверняка сделала что-нибудь вкусное, пусть и вегетарианское, зная убеждения хозяина дома.
Внизу домработница действительно заварила ароматный чай, по кухне плыл аппетитный запах омлета с овощами, а на отдельной тарелке своего часа ждали поджаристые тосты с авокадо. Сегодня Мария старалась особенно, чтобы сгладить утренний инцидент, хоть ее вины в нем совершенно не было: как ответственный работник, она приходила через день, чтобы навести в доме красоту, и совсем не ожидала, что мистер Мэй заявится домой. Обычно он предупреждал, но в этот раз, должно быть, случилось что-то неожиданное — например, мистер Меркьюри, чья волосатая грудь (и не то чтобы Мария не видела ее прежде по телевизору) до сих пор стояла перед внутренним взором.

— Лишние руки — лишняя коробка, — беззастенчиво откликнулся Фредди, скорее чтобы подразнить — все покупки, которые он делал в Японии, потом привозили отдельно, потому что в самолете непременно случился бы перевес, захоти Фред тащить все с собой на рейс. Теперь груза будет на порядок больше, потому что Меркьюри собирался обставлять дом, и в нем непременно должно было быть много прекрасных японских вещей. Например, на Холланд-роуд он не мог позволить себе вешалку для кимоно — большая штуковина, на которой кимоно обычно выставляли в витринах традиционных магазинов, занимала бы всю стену в гостиной или жутко мешалась бы в спальне. Дом, который он купил, обладал достаточной площадью, чтобы вместить и рояль, и вешалку, и кучу стен, которые можно украсить японскими гравюрами. И это не говоря уже о всех тех антикварных вещицах, которые можно было купить на Сотбис.
— Аромат волшебный, дорогуша. Спасибо, — прокомментировал Фредди, как ни в чем не бывало усаживаясь за стол и слыша ласковые воркования Брайана с домработницей. В самом деле, Меркьюри никогда не забывал, что платит людям, которые делали для него множество вещей, которые он не делал сам. Фиби поначалу чистил его костюмы (да и сейчас тоже), мотался в химчистку и по мелким поручениям, Рэтти перед выступлениями заботливо проверял все микрофоны и все ли в порядке с драгоценным Стейнвей, а многочисленные горничные в том же Хилтоне прибирались в пентхаусе и пытались всячески угодить звездным гостям. При этом Фиби с течением времени стал личным ассистентом и другом; горничным Меркьюри дарил дорогие духи в знак признательности, а Рэтти перепадали частые премии после особенно напряженных туров. Фредди Меркьюри умел ценить людей, которые находились вокруг. И любил благодарить их несмотря на то, что они и без того получали достойное жалованье.
— Думаю, она переживет. Да брось, дорогой, она же сто раз видела голых мужиков, — Меркьюри самодовольно улыбнулся. — А за те деньги, которые ты ей платишь, я бы ни за что не проболтался, — он повел бровью, показывая, что опасаться им нечего. Он не знал, как именно Брайан нанял Марию, но полагал, что она подписала соответственные бумаги о неразглашении, даже если она пришла в дом Брайана не через агентство. Кому нужен суд в результате нарушения договора, верно? Ей уж точно не нужен, если хочет сохранить репутацию хорошего работника.       
  И было бы жаль терять настолько талантливого человека в небольшом мире брайановского особняка: готовила она прекрасно. И явно знала море вегетарианских рецептов — кормить мистера Мэя мясом было невозможно. Зато теперь, если Фредди будет и правда оставаться у Брайана иногда, желая отдохнуть от шума собственного дома, ассистентов и дел, Мария сможет развернуться и с аппетитными стейками… Меркьюри даже доверил бы ей курицу карри — судя по аромату, исходящего от омлета, она бы справилась и с чертовски сложными блюдами. Фредди с удовольствием сделал глоток чая и взглянул на Мэя, который успел не только загрузить себя чувством вины по поводу психики Марии, но и вернуть романтическое настроение.
— Мы будем, — пообещал Фредди. — А летом будем пить чай в саду, сидя в плетеных креслах. В моем или твоем. Да? — он развернул ладонь вверх, чтобы мягко обхватить запястье Брайана. — Я построю высокий забор, чтобы никто не смог нам помешать, — добавил он. Как только папарацци разузнают о доме, они сразу же неизбежно начнут совать свои камеры через забор, так что первое, что Меркьюри сделает — это возведет большую стену между собой и окружающим миром. Вокруг жилые дома — и вряд ли их обитатели будут рады пустить журналюг в свои квартиры, чтобы они поснимали дом Меркьюри с высоты. Вряд ли они вообще будут рады такому соседству, потому что улица будет более многолюдной, однако не пошли бы они в задницу? Гарден Лодж был слишком ценным приобретением, чтобы еще считаться с чьими-то недовольствами.
— Знаешь, мне теперь точно нужно в Токио. У меня нет вешалки для этой вещи, — Фредди скользнул пальцами по широкому поясу и довольно улыбнулся. — Так говоришь, ты согласен поехать со мной в Японию? — вкрадчиво поинтересовался он, уже заранее зная, что, как только все основные ремонтные работы будут закончены, он сейчас же отправится в любимые магазины на другом конце света. — Японские шелковые обои могли бы прекрасно смотреться на стенах моего дома. А посуда будет из тончайшего фарфора, — мечтательно добавил Фред, приступая к еде. Он «заболел» всем японским с первого же тура Queen в Страну восходящего солнца. И вовсе не потому что они были приняты там с таким пылом, как ни в одной другой стране в семидесятых.

— Нужен еще и чай, — невозмутимо откликнулся Фредди. — Ты помнишь японский чай, дорогой? Он был великолепен! Даже в Лондоне не найти настолько вкусного чая. Я собираюсь увезти с собой как можно больше, — решительно заявил он, уже предвкушая свой полет в Токио, где ему будут бесконечно рады и предоставят самый лучший сервис — а в нем японцы понимали толк. Как и в качественной технике.
О да, он знал, что Брайан по природе своей скромник. Тот любил комфорт, хорошие условия вроде разнообразия в вегетарианской еде в местах, где они останавливались, и красивый вид из окна, но надо отдать должное — даже его номер в Хилтоне не шел в сравнение с тем пентхаусом на последнем этаже, который занимал Меркьюри. И дом у мистера Мэя, хоть и построенный из максимально качественных материалов, стильный и очень удобный для жизни, не был перегружен антиквариатом и украшениями. Фредди питал слабость к предметам искусства, и от отсутствия достаточного места в своей квартире в Кенсингтоне очень страдал — придется арендовать контейнер на складе, чтобы отвозить туда предметы мебели, которые он приобретет до окончания ремонта в доме. Брайан будет в ужасе — но придется смириться, потому что обустраивать новый дом Фред будет с тем же пылом, с каким нырял в создание музыки. Или в объятия Мэя.
— Не все у нас шло гладко. Мы впахивали как проклятые, Мэгги, ты же помнишь? По всем этим колледжам и барам. И до Рида получали гроши из-за мудака Шеффилда, — напомнил Фред, пожав плечами. Молодость была… бурной. И сложной — перебиваясь жалким заработком и продавая шмотье с Роджером на Кенсингтонском рынке, Фред был уверен, что получит все, что захочет, и впоследствии они будут собирать стадионы, но прежде придется как следует вгрохать в дело все свои силы, время и надежду. И при этом не утонуть в хитросплетениях музыкальной индустрии. 
— Давай закончим там все записи и вернемся? Записываться можно потом и в Монтре, — Фредди пожал плечами, вспоминая их уютную студию на берегу Женевского озера — их студию, собственную, где они могли делать музыку, не деля ее больше ни с кем. Черт с ними, с налогами — они уже достаточно мотались по свету, и теперь можно было, обзаведясь собственными домами (на самом деле, Фред сделал это последним), вернуться в Лондон. Если президентский пентхаус и Мюнхен уже начали надоедать, то Лондон и квартиры, а теперь и дом, надоесть не могли. И фанаты преданно и искренне ждали своих кумиров, бегающих от непомерных отчислений в пользу государства.
Меркьюри с удовольствием прикончил утренний омлет, и поднял взгляд на Мэя. Они тысячу раз завтракали вместе в турах, когда приходилось тесниться в гораздо более скромных гостиницах, и отдыхали в тесных гримерках, вынужденные сидеть на жестких складных стульях, а не на кожаных диванах. И тогда все было максимально просто — а сейчас Брайан смотрел на него совсем другим взглядом. И этот взгляд Фредди нравился гораздо больше — так Мэй прежде смотрел только на своих девиц, с которыми пытался построить отношения. И теперь, сидя напротив него после ночи и утра, полных страсти, Фред не мог жалеть о том, что ничего у него не получилось.
— Давай заведем квартирку неподалеку от студии? С видом на озеро. Будем оставаться иногда там вообще без всех, — предложил Меркьюри, уже представив, как они смогут вечером прогуливаться по набережной. Он любил веселые кутежи, но с Брайаном хотелось проводить времени больше, чем в окружении свиты, хотя Фиби был незаменим — сейчас он активно занимался бумагами на дом вместе с Мэри, которая подыскивала заодно дизайнера, который смог бы потянуть ремонт в особняке.
Фредди пересел на стул поближе к Мэю и осторожно отодвинул почти высохшие после душа кудряшки, чтобы оставить пару поцелуев на шее. Брайан будил в нем те щемяще-романтические чувства, которые когда-то давно будила Мэри.
— Я скажу Фиби, чтобы заказал билеты на завтра? Эту ночь я хочу провести в твоей постели, — заявил Фред, чувствуя необходимость определиться с дальнейшими планами. Кровать Мэя ему понравилась, спать в ней будет приятно и уютно, а просыпаться — еще приятнее. Он игриво дернул Брайана за встрепанную кудряшку и невольно улыбнулся, а потом снова поймал его за руку, чтобы сжать длинные пальцы между своими ладонями.